История эта произошла во время моей службы в одной из частей авиации ВМФ, Было это в середине 70-х. Конечно, до настоящих «мореманов» мы, «береговики», не дотягивали, но стремились во всем на них быть похожими. Во всяком случае повод для этого был – почти такое же обмундирование, как у славных моряков. Правда, кое-чего не хватало, скажем, нашивки с указанием боевой части корабля, к которой принадлежал матрос. Понятно, нет корабля – нет боевой части, но нашивка объявлялась, когда боец уходил на дембель. И на проходной нашей части привычно махали на прощание рукой не какому-то обычному военнослужащему береговой части, а настоящему павлину во всех религиях военно-морского флота.
Правда, для этого нужно было изрядно потрудиться и освоить не одну смежную профессию. И готовиться начинали еще задолго до дембеля. Добывали шелк на подкладку гюйса; сукно – на бескозырку дембельской модели; новенькие брюки – их нужно было еще расклешить до неимоверных размеров, чтобы по-моремански заметать за собой пол, в том числе и слабый. Добивались умопомрачительного «расклешивания» по-разному: кто натягивал брюки на специально изготовленный из фанеры клин (сукно растягивалось и приобретало необходимую форму); кто вшивал клинья из сукна. Словом, забот, полон рот. И подготовка к самому важному событию в жизни матроса авиации военно-морского флота не прекращалась даже по ночам. Дежурившие по части офицеры уже далеко за полночь разгоняли «дедов» из сушилок, где те предавались кройке и шитью. И приходилось удивляться, как далекий от швейного искусства паренек сумел соорудить новенькую бескозырку – при помощи только одной нитки и иголки. Как он ухитрялся удлинить ленты бескозырки до пояса. А какие якоря клеили на ленты – загляденье! А как аккуратно пришиты разные нашивки несуществующих корабельных боевых частей, которые каждый сам для себя подбирал по вкусу. Скажем, наш баталер (так «по-моремански» называлась обычная каптерка) выбрал себе боевую часть связистов. Понравились молнии стрелки на эмблеме. Авиационные механики брали себе нашивку боевой части механиков и т.д. А на груди бравого «моремана» расцветали клумбой всевозможные значки: начиная от гвардейского и кончая «За дальний поход». Известное дело, часть наша давно не гвардейской была, а в дальние походы наши бойцы ходили только на соседний латышский большой хутор – там магазинчик был, где в спиртном и матросикам не отказывали. Представьте себе теплую майскую ночку. А в Латвии они какие-то особенные (наша часть стояла под Ригой). В душной сушилке сгрудились дембеля – последний лоск на свой обмундирование наводят. Как же, хочется предстать перед родными и, главное, прекрасными девчатами этаким бравым воином. Белявый хохол Гриша (по прозвищу Гриня) уже праздновал окончание преддембельской подготовки. Ему легче – в баталерке всегда сидел украинец, и тот своих не забывал. Так сказать, все необходимое под рукой. И новый бушлат – только из него можно было выкроить дембельскую «беску». И новенькие брюки, расклешенные по последней дембельской моде, и т.п.
Гриня уже и в магазин ухитрился сгонять, а это километров пять через лес. И после отбоя с баталером по маленькой принять «чернильца» (дешевой бормотухи с гордым названием вино). И теперь, уже порядком захемелев, натянув дембельский прикид со всеми регалиями, возлежал на топчане в суштлке и кичился своей дружбой со старшиной. Кстати, сколько и где я не служил за свои полные два года (учебка, противолодочный вертолетный полк, противолодочная эскадрилья), всюду старшина украинец. Как в свою очередь хлеборез армянин или азербайджанец. (Интересно, какую нашивку корабельной боевой части они себе выбирали.)
В тот день старшина на отбой не пришел, а дежурил по части, как говорится, свой парень. Вот «деды» и «оборзели».
Для пущей важности Гриня закурил, что категорически запрещалось в помещении части, которая занимала три этажа огромной казармы. Но дембелю закон не писан. Даже анекдот такой ходил. Заходит в казарму генерал с проверкой, а «дембель» не кровати в сапогах лежит.
- Ты кто такой? – спрашивает генерал.
- Я «дембель», - отвечает тот и в свою очередь интересуется: - А ты кто?
- Я генерал!
- Тоже неплохо, - отвечает матрос и поворачивается на другой бок.
…Пока Гриня курил и трепался, остальные «дембеля» решили над ним подшутить. Один выглянул за двери сушилки и кричит:
- Старшина идет! Шуба!
Нужно сказать, что нашего старшину боялись даже «дембеля». Хоть они уже считались почти гражданскими людьми. Но наш старшина имел крутой нрав. Был он под два метра высотой и почти столько же шириной, имел соответственно слоновью силу. Особенно поразило всех, когда он одного «дембеля» с положения лежа в сапогах на кровати прямиком в дверь спального помещения, что в метрах пятидесяти, запузырил. Тот лбом открыл дверь и до обеда больше его никто не видел – сбежал куда-то от страха. Как у нас говорили, «зашхерился».
Пока остальные «дембеля» прятали свои «рукоделия» - старшина не любил, когда обмундирование портят, - с Гриней произошла полная метаморфоза. Он подскочил с топчана, как ошпаренный. И в это время окурок упал ему за пазуху. Гриня истерически взвизгнул – пропадет же труд стольких ночей (пропалит дембельский прикид) – и начал торопливо срывать с себя обмундирование. Вот уже осталась только тельняшка. Гриня ошалело осматривается – чинарика не видать. Тогда он стягивает и тельняшку – чинарика не видать. Гриня оторопело смотрит под ноги.
А «дембеля» уже от смеха по полу качаются – чинарик давно под топчан закатился. Вот смеху-то было! Да и кто б стерпел, глядя на ничего не понимающую рожу Грини. Правда, пришлось сворачиваться – дежурный по части на огонек пожаловал.
